- Честно, не представляю тебя маленьким и беззащитным. Время покажет. В любом случае твои ум и смекалка не дадут тебе исчезнуть, - на улице было шумно, и ариец невольно повысил голос. - Я все понимаю, но и ты пойми, что я не могу без приказа. Давай дойдем до Берлина и доложим о результатах похода так, что фюрер сам предложит выгодные нам с тобой условия. Его, в принципе, не сложно обмануть, если он будет думать, что остался в выгоде и все идет относительно его плана.
- Ты думаешь, он такой дурак и сразу поверит тебе? Не думай, что так просто будет оставить твой косяк незамеченным! – вмешался Родерих.
- Мой косяк? Да я же им приказывал ничего не трогать и не употреблять здесь! Кто мог ожидать такого результата? Никто! Но если в мире узнают правду, одними увольнениями и ссылками проштрафившихся не обойдется, - Германия еще повысил голос. – Да ты вообще хоть представляешь, что будет, если союзники узнают о том, что немецкая армия не только проиграла голландской, но и стала укуренной охраной ван Дийка, не слушающейся нас?
Австрия возмутился.
- Да понимаю я все! Но во всем виноват только ты!
- Конечно, я, как всегда, во всем виноват! – Людвиг только махнул рукой. Все равно спорить бесполезно.
Заметив вышедшие страны, нидерландцы замолкли и внимательно уставились на братьев, ожидая приказов. Штирлиц заметил, что среди толпы были и гражданские, – в основном жены и дети нидерландцев, пришедшие проводить своих мужчин на опасную авантюру – а так же бывшие немецкие солдаты, узнавшие от местных о положении дел.
К Германии подошел один из капитанов, шедших с армией арийца на захват территорий соседа. Подойдя на расстояние, прописанное уставом, капитан представился, отдал честь и попросил разрешение обраться. Штирлиц кивнул.
- Получается мы все остаемся в Нидерландах?
- Да, вам всем запрещено покидать Низменные земли, да вы надолго и не сможете.
- Но как же так, - на капитана было жалко смотреть. Молодой, крепкий, голубоглазый, чем-то очень похожий на Людвига, сейчас выглядел гораздо хуже, чем следовало, а в голубых глазах явно  проглядывалась печаль. – У меня же в Германии осталась жена, а два месяца назад дочь родилась. Знаете, у нее такие смешные золотые завитушки…
Сердце Германии сжалось. Все-таки он тоже не был железным, переживал за своих ребят, что приходится их оставить, хоть и в надежных руках брата.
- Я могу сказать твоей жене, что придется остаться в Нидерландах. Знаешь, она может переехать к тебе вместе с дочерью. Боюсь, что всем вам теперь нет выхода из этой страны.
Парень удрученно кивнул головой и все так же, по-армейски, отправился к толпе своих ребят.
- Зря ты дал ему надежду, - заметил Австрия.
- В некоторых случаях только надежда на лучшее и заставляет нас жить дальше, - Людвиг не был философом. Жизнь сама по себе приводит к таким выводам. – Надо отправляться.
Германия быстрым шагом направился к Густаафу, стоявшему рядом с отправляющимися солдатами.
- Густааф, приказывай, чтоб поднимались в машины и занимали места. Но как только мы окажемся на немецких землях, управление тут же переходит ко мне. Мы с Австрией поедем на моем Кюбельвагене. Присоединяйся.

Германия молчал и вел свой кюбельваген. Густааф давал ценные указания о том, куда лучше свернуть и где удобнее проехать. Штирлиц не спорил, понимая, что ван Дийк лучше знает свои земли, что следует довериться ему.
А вот Родерих был этим весьма недоволен. Опять он корчит из себя непойми кого? Да сколько можно? Эдельштайн не понял, что там говорил Нидерланды своим солдатам, только разобрал как голландец неправильно произнес его фамилию. Его! Да как он посмел! Ну он еще получит свое.
У границы Германия остановился и вышел из автомобиля. Солдаты последовали его примеру.
- Значит так, сейчас мы пересекаем границу. Несмотря на то, что сейчас военное время, граница Рейха по-прежнему охраняема. Приготовьте документы. Скорее всего они не понадобятся, но кто знает, - Германия вновь сел за руль.
Граница Нидерланд и Рейха была пройдена баз последствий. Лишь увидев страны, пограничники стали по стойке смирно и пропустили всех вперед.
Здесь уже Германия чувствовал себя гораздо легче, чем у брата. Все-таки родные земли. Дорогу Людвиг выбирал уже сам, пока не оказался на прямом шоссе до Берлина.
- Вечером уже будем в столице, - заметил Германия. – Густааф, сначала мы с Родерихом пойдем к фюреру, доложимся. Потом уж он тебя пригласит. Солдат я отправлю в их казармы, а вот с офицерами сложнее.
Спустя некоторое время Германия вновь сделал остановку и вся процессия встала.
- Прошу выйти офицеров! – приказал Штирлиц.
Его приказу подчинились. Рядом с Германией образовался стройный ряд «его» офицеров.
- Значит так, вы все получили документы с чужими именами. По приезду в Берлин вы ведете солдат в казармы, а сами должны будете отправиться по адресам, что записаны у вас в паспортах. Там живут семьи тех немцев, что остались в Нидерландах. Вы объясняете им сложившуюся ситуацию, по возможности предлагаете им легальный переезд к их мужьям. Если вас ни поняли и члены их семей стали возмущаться – отправляете ко мне. Этим вопросом заниматься уже будем мы с ван Дийком, - Германия кивнул на брата. – Теперь еще одно уточнение. Некоторые из вас имеют документы австрийцев. Вы идете вместе с солдатами и ночуете в казармах. На следующий день после прибытия в Берлин вы должны будете возвращаться в Вену вместе с Австрией. С вами поедет еще один отряд солдат Рейха. В определенный момент вы по приказу Родериха Эдельштайна должны будете отделиться вместе со своими солдатами от остальных и отойти в сторону, где вас будут поджидать другие грузовики, на которые вы и пересядете. Транспорт оставляете, мои ребята заберут. Вас довезут до границы с Нидерландами, но дальше вам возвращаться придется самостоятельно. Остальные офицеры и солдаты, имеющие документы граждан Германии вернутся на Родину вместе с Густаафом ван Дийком. Вопросы?
Офицеры молчали. Всем было все ясно.
- Тогда по машинам. Продолжаем движение.
Уже через час был виден Берлин. Спустя еще пол часа машины подъехали к казармам, военных высадили. Страны же продолжили движение к Штабу.
- С возвращением, Людвиг! – герр Вайнгартнер, как обычно, улыбался. – Как поход? Успешен?
- Да, герр Вайнгартнер, весьма. Нидерланды теперь под нашим началом.
- Ну и славно. Людвиг, скажи, как там мой Адаллиерт? – старик немного понизил голос, опасаясь услышать что-то плохое.
- С ним все отлично. С обеих сторон практически нет потерь. Можно сказать, это было первое сражение, окончившееся столь бескровно. Он остался среди охранных отрядов. Мы с Вами попозже поговорим на эту тему.
Старик покорно кивнул и пошел дальше подметать помещения.
- Это отец того самого офицера, что подошел ко мне в Нидерландах перед отъездом, - сам не зная, зачем, пояснил Германия Густаафу. – Ладно, мы с Родерихом пойдем докладывать, а ты пока подожди на первом этаже.

- Ну что, как Голландия? Понравились земли?
- Не то слово! – при этих словах немца, на Австрию нашел приступ кашля. – А какие цветы там!
- Да, верно, хорошие земли. Да и люди дружелюбные, сразу встретили.
- Вы, двое, что, издеваетесь?
- Никак нет! – отчеканил Германия. Многие уже заметили, что страна совершенно менялся, когда оказывался за своими территориями. Там он был Германия, спокойный и рассудительный. На территориях же фашистских стран Германия становился Третьим Рейхом, великой державой, которая использовала любые методы для достижения своей цели.
- Третий Рейх, доложи о результатах.
- Нидерланды находятся под нашей оккупацией. Нидерланды вместе с нами прибыл в Штаб для получения дальнейших распоряжений и ожидает аудиенции на первом этаже. Большая часть солдат осталась на захваченных территориях для контроля и пресечения любой попытки неподчинения.
- Отлично, отлично, значит с его стороны нам ничего не грозит. Остались только Бельгия и Люксембург.
- Мы что, опять с ним пойдем в поход? – возмутился Австрия. Не любил он войны, не его это.
- Нет, ты можешь отправляться в Вену. В твое отсутствие там начались какие-то дебоши со стороны солдат разберись и пресеки будущие.
Родерих согласно кивнул.
- Что же насчет нового похода… - фюрер на минуту замолчал, затем вызвал одного из солдат. – Позовите ко мне Нидерланды. Он на первом этаже ошивается, - положил трубку. – Нет, Бельгию и Люксембург нельзя оставлять без внимания. Никак нельзя.
Где-то минуты через две вошел Густааф.
- Зих Хайль, - приветствие на немецком с откровенным голландским акцентом, что Эдельштайн поморщился. Зная, что ван Дийк может говорить совсем без акцента, Родерих возмущался этой клоунадой.
- Проходи. И давай сразу к делу. Раз ты теперь под нашим руководством, то соответственно должен понимать, что полностью поддерживаешь решения, принятые мной.
Фюрер вновь замолчал, роясь среди бумаг на столе. Что-то нашел, что-то подписал, поставил печать, отложил, мельком глянул, скомкал и выкинул. Для Рейха этот алгоритм действий было вполне привычно видеть каждый день.
- Видишь ли, твои соседи, Бельгия и Люксембург, могут оказаться опасными в том плане, что пропустят союзные силы через свои территории. Я хочу, чтобы вы с Рейхом пошли и подчинили эти территории. Это лишь для общей безопасности, не так ли, Рейх?
- Так точно, - хмуро отчеканил Германия. - Интересы нации превыше всего.

Германия, вернее опять Третий Рейх просто стоял и ждал приказа. А вот Австрии было явно скучно, он смотрел картины и диски, что были в кабинете.
И вот Нидерланды заговорил на опасную тему – о семьях солдат, что остались на его территориях. Рейх и Австрия напряглись.
- Да-да, хорошо, - махнул рукой фюрер. Он был завален отчетами от остальных офицеров, а потому просто не слушал, о чем ему говорили. – Рейх, подготовь документы, а я подпишу. Свободны.
- Есть, - ответил Рейх, а затем страны вышли из кабинета.
Австрия сразу направился на выход. Ему завтра предстояло возвращение домой. Но перед этим передал Густаафу какую-то записку*. А Людвиг задержался у двери, ожидая ван Дийка.
- Зайди ко мне, - Рейх направился в свой кабинет. За время его отъезда он совершенно не изменился.
Когда Нидерланды вошел в кабинет, Людвиг закрыл дверь на ключ, а сам сел за стол.
- Присаживайся, - предложил ариец. – Я хотел поговорить с тобой о наших договоренностях. Запомни, чтобы здесь со мной не случилось, они по-прежнему остаются в силе. Я свое слово держу и от него не отказываюсь.
Штирлиц встал из-за стола и подошел к ящикам. Открыв средний, немец достал оттуда две особо увесистых папки положил их на стол перед ван Дийком.
- Здесь хранятся все дела немецких солдат, что отправились со мной на твои территории. И если их еще кто-то увидит, нам обоим не сдобровать, - Людвиг сверкнул глазами. – Сейчас я перепишу все имена родственников тех солдат и составлю документ на подпись фюрера о их переселении. Не думаю, что он подпишет все. Остальных придется перевозить нелегально.
Ариец подошел к двери и отпер замок.
- А сейчас ты свободен. Если хочешь, можешь переночевать у меня. Если нет – тебе предоставят хороший номер в гостинице.

* О чем написал Австрия кину в лс.

После ухода Нидерланд, Рейх занялся делами насущными, скучными и очень важными. Надо было написать заявление на всех членов семей немцев, что остались за пределами территорий Людвига. Понимая, что все фюрер точно не подпишет без просмотра, на каком-нибудь остановится, вчитается да разойдется не на шутку. Подумать только! Сколько чистокровных арийцев собирается переселяться в оккупированные земли! Конечно здесь что-то не так, что-то странное, и фюрер обязательно пошлет кого-нибудь узнать, почему семьи так массово решили переехать. Причем на этот раз Штирлицу это задан не доверят, слишком уж он ввязан в это дело, а значит попытается выведать тайно. Ну, это уже не Рейха проблемы.
И так, Людвиг вплоть до темноты писал заявления на переезд. И при этом указано было меньше четверти семей солдат, что остались в Голландии. И все равно их было слишком много…
Рейх встал и с двумя громадными стопками бумаг направился к фюреру. Знал, что тот еще не ушел. Людвиг без стука вошел в кабинет. Фюрер все еще пописывал гору документов, поэтому Рейх, так и оставшись незамеченным, просто подложил в кипу бумаг заявления на подпись. Встав с другой стороны от фюрера, ариец забирал уже подписанные им заявления. Так прошло где-то около получаса.
- Откуда же столько заявлений? Да они просто нескончаемы! – недовольный и уставший мужчина схватил один из листков. – Семья Вайнер просит разрешения переехать в Амстердам? Семья Русенберг, семья Кауфман, семья… и все в Нидерланды! Рейх! Объясни, что это значит?!
- Вы сами просили принести заявления на подпись.
- Что? Но… почему именно Нидерланды? - опешил мужчина.
- Семьи хотят к своим мужчинам. Все логично. Это предложил Нидерланды, а Вы поддержали и сказали мне приготовить заявления на подпись.
Хорошо, что большую часть он уже подписал, а я унес.
- Все, никаких переездов! Пусть ждут их в своих домах, а не пускаются в след! Свободен!! – фюрер зло скомкал одно из заявлений. – И чтоб больше я этих писулек не видел!
Рейх вышел и злорадно усмехнулся. Просто фюрер и правда был страшен, опасен и одновременно смешон в гневе. И весьма предсказуем для Людвига.
Позвав молодых сержантов, Рейх отдал им стопки с уже подписанными заявлениями, чтоб отдали семьям, и просил предупреждать, чтоб переселялись в течение этой недели.
Теперь можно было спокойно дописать отчеты о действиях на захваченных территориях и спокойно идти домой.
Людвиг уже сдал все отчеты и собирался идти домой, как в дверь его кабинета постучали. Открыв дверь, Штирлиц не поверил своим глазам. Нет, он, конечно, ожидал сегодня еще увидеть голландца, и даже расстелить ему постель у себя дома, только вот встретить брата в форме СС было как-то особенно неожиданно.
- Неплохо, - хмыкнул Рейх. – Я как раз собирался домой. И ты идешь со мной.

Пришли домой. Рейх поморщился: у входной двери было немного песка. Уберу после ужина. Разувшись, Людвиг поднялся на второй этаж и стал стелить кровать Нидерландам в гостевой спальне. У изголовья кровати поставил табурет, на него положил чистое полотенце и халат.
- Товарищ, приказываю идти пить чай!
Что-то странное екнуло в груди немца, отдалось в подсознании, и он, не обращая внимания на то, кто дал ему этот приказ, пошел его исполнять. Вообще, как ни в чем не бывало.
Пройдя на кухню, Рейх сел за стол и стал послушно пить чай. Лишь спустя несколько глотков до него дошло, что чай-то горячий!
- Verdammt! – отпрыгнул Рейх и стал усиленно размахивать руками над высунутым языком, охлаждая. Когда язык был относительно в безопасности, Людвиг обратил внимание на Нидерланды.
- А ты что, не мог предупредить, что он горячий?! – разбушевался Рейх и отвернулся к раковине. Он и по дому всегда ходил в форме, а теперь ее придется застирать! Хорошо хоть я домой принес форму для полевых действий. – Я скоро вернусь, - буркнул Рейх и направился к себе в комнату, переодеться.
Спустя, буквально, пару минут Штирлиц спустился обратно.
- Надеюсь, он немного остыл? – уточнил Рейх, присаживаясь напротив Густаафа и беря в руки злосчастную чашку с чаем.

Рейх напрочь проигнорировал слова Густаафа. У него и так полно было забот и без этой жертвы табачной зависимости, а из-за него их количество только увеличивалось. Резко встав из-за стола, ариец предупредил:
- Хорошо выспаться не удастся. В три часа я тебя бужу, и мы идет за семьями солдат, что остались у тебя на территориях. Вверх по лестнице, вторая дверь слева – твоя комната на время пребывания в моем доме. Ванная комната рядом, всем необходимым я тебя обеспечил. Gute Nacht.
Рейх собрал посуду, поставил в раковину и помыл. После этого был убран песок в прихожей, так мозоливший глаза хозяину, что он не мог дождаться этого момента. Разобравшись с бытовыми вопросами, Людвиг поднялся на второй этаж и принял душ во второй ванной (одна для гостей, одна для хозяина), поставил будильник, проверил револьвер под подушкой и только тогда лег спать.
Обычно немцу сны не снились. Нет, раньше, до войны, Людвиг часто видел различного вида картины, но теперь, когда он был Рейхом, слишком часто просто было не до сна. А уж когда ариец добирался до кровати, то просто проваливался в темную дыру забытья, пока не звенел будильник. Странно, но в этот раз Рейху снился кошмар. Там был он, были его солдаты в агонии, в погоне за дозой. Только в этот раз Людвиг почему-то не мог проснуться, чтобы скинуть дурное наваждение.
Ровно в три прозвенел будильник. Ариец резко встал, быстро оделся и пошел в комнату брата, будить. Настроение было, что ни на есть, ужасное.
- Подъем! Время не ждет, - еще с порога прокричал Штирлиц.

Рейх шел и обдумывал дальнейший план действий.
Семьи солдат, что получили разрешение на выезд, трогать не будем. Они уже и так вполне легально переезжают. Даже сам фюрер не сможет отозвать эти разрешения. Людвиг усмехнулся, вспомнив гримасу Гитлера, когда тот увидел, что подписывает. Минус еще те семьи, что получили голландские паспорта, минус австрийские семьи. Родерих сам поможет им перебраться. Тогда остается довольная малая группа из 463 семей. Хотя нет, не малая. Работы будет много, транспорта тоже потребуется больше, чем может остаться незамеченным. Ну, думаю, с большей группой семей мы управимся за эту ночь, а с остальными я уже сам постепенно разберусь. Прям перед глазами у фюрера. Уже предвкушаю его обозленную красную рожу.
С ходом войны менялся и сам Третий Рейх. Если в самом начале он безоговорочно следовал приказам, считал фюрера чуть ли не богом, то с развитием событий отношение Рейха к фюреру ухудшалось. Богом он его уже не считал, просто хорошим руководителем, не военным, мог запросто хамить начальнику, не говорить всю правду. Особое удовольствие Рейху доставляло видеть обозленное лицо фюрера, как он кричит, возмущается, но сделать ничего не может, даже если прикажет. Но приказы Штирлиц исполнял всегда, какими бы безумными или бесполезными они не казались на первый взгляд. Приказ есть приказ.
Людвиг остановился у прохода между домами, оглядываясь по сторонам, и жестом показал Густаафу последовать его примеру. Нидерланды шел за ним след в след, в этом Людвиг не сомневался. Впереди показались то ярко, то еле горящие огни. Так бывает при ходьбе, когда в руке у тебя керосиновая лампа, а ты идешь и размахиваешь ей взад-вперед.
Немецкие солдаты никогда так не делают, нидерландцев бы на караул не поставили, так как они только пришли с боевых действий, итальянцы бы просто легли спать вместо караула. Остаются только поляки, поскольку больше солдат в Берлине нет. Черт, эти пшеки вообще непробиваемые, даже если я им прикажу молчать, они все равно доложат на меня фюреру.
- За мной, - ариец схватил ван Дийка за рукав и втянул в узкий проход между домами. – Мы не должны никому на глаза попадаться.

Стоя в проходе, Рейх старался внимательно прислушиваться к каждому шороху, чтоб никаким боком не выдать своего присутствия. Возможно, именно поэтому он никак не ожидал такого рода действий со стороны Густаафа, как поцелуй! Подумать только! Его брат – гомик, да еще и пытается его поцеловать! Даже не пытается, уже это сделал! Людвиг так оцепенел, что просто перестал шевелиться, а потом еще пару минут не мог промолвить не слова. А между тем нидерландец развил бурную деятельность вокруг Людвига. Добило психику Рейха то, что его еще развернули задом и стали бить по ягодицам, выдавая это за заботу о чистоте формы.
- Да что ты творишь, чертов пидорас!? – Германия отскочил назад и чуть не повалил какие-то бочки. Конечно, своим неуместным прыжком и возмущенными воплями он навел много шума, но на данный момент его это волновало гораздо меньше, чем ситуация с Густаафом.
Вот уж не ожидал, что он!.. Германия стал как можно тщательнее протирать губы, достал чистый платок и протер язык. Ощущение не из приятных было, в отличие от поцелуя. Тьфу!  Бииииин. Ну, ты у меня еще попляшешь.
Тем временем голландец сначала просто стоял на месте, затем неожиданно упал на колени. Людвиг подумал, что это очередная уловка брата, но все же подскочил, выхватил свой револьвер, убрал его назад, схватил ван Дийка за шиворот и встряхнул.
- Что, совсем оборзел, а? Девушек уже не хватает, переключился на парней?! Так запомни, мне все равно, какая там у тебя ориентация, но не смей больше так делать со мной, понял!? – Германия размахнулся и вмазал брату по правой скуле. Лишь после этого тот был отпущен.